Дамир Бикбов,

Мы, конечно, через жесть прошли, в девяностых кто родился. Помните эти детские советские поликлиники, когда тебе становилось уже больно просто на подходе в поликлинику? <...> И везде была жесть. Нарисованный кот Леопольд не стенах не спасал позитивом. Помните эти холодные стулья в очередях? Пришёл с гастритом, ушёл — с простатитом. Это акция.

Ей не нужны были никакие объяснения, она не могла, а прежде всего — не хотела думать о будущем. В расчет принимались только мгновения, которые они могли провести вместе. Его чудесные прикосновения, находившие и открывавшие в ней источники наслаждения, о существовании которых она даже не догадывалась. Она забылась в сексе с ним. Совершенно. Она была такой, какой всегда хотела быть. И не была обязана ничего объяснять. Он и так все знал. Она то кричала, больно царапая его, а то снова льнула к нему и дарила нежнейшими ласками. Он никогда не засыпал раньше её, ночи напролёт они проводили в разговорах. В сущности, это он научил её шепоту. Он раскрывал перед ней свои самые сокровенные мысли и желания. И страхи. Для него она была единственной на земле женщиной. Она полностью доверилась ему, отдалась ему целиком, не оставив места ни для чего другого. Каждое слово он произносил в самый удачный момент. Она чувствовала, что с ним она может даже не говорить. Он всё и так знал. Она никогда не думала, что встретит кого-нибудь, кто будет понимать её так хорошо. И снова поддавалась очарованию. А потом он растоптал её душу.