Маргарита Галоян, 22.07

— Как назывался тот фильм, который тебе нравится?
— Какой фильм?
— Ну тот, со сраной парикмахершей. С космической парикмахершей и ковбоем. У парня еще был жестяной блестящий чувак и мусорное ведро. Его отец — робот, и он адски обдурил свою сестру. Лего! Там все из сраного Лего.
— Звездные войны!
— Они самые, точно. Это похоже на фильм, да? Ты хочешь прикончить всех плохих парней и взорвать большую...
— Звезду Смерти.
— Да, Звезду Смерти.
— Потом ты можешь отправиться жить долго и счастливо на планете с мишками Тедди.
— Они Эвоки, Эвоки...

В промежутках, когда относишься к смерти с чувством превосходства, кажется, вырастаешь в собственных глазах. Напротив, оказываясь с ней лицом к лицу, униженный страхом, делаешься более похожим на себя, более глубоким, как всякий раз, когда перестаешь философствовать, позировать, врать.