Татьяна Рожкова, 27.12.1988

Все люди смертны. Многие умерли той смертью, которой умрет и он: в странной и необычной обстановке, заблудившись в темной пещере, высаженные на необитаемый остров, затерявшись в австралийских зарослях, брошенные в тюрьму и оставленные там умирать. Хорошо умереть без тяжких мук, без оскорблений! Он подумал о несчетном числе людей, распятых на кресте в Древнем Риме... сколько их было, воинов Спартака, распятых вдоль Аппиевой дороги, — восемь тысяч или десять? Он вспомнил о неграх, подвешенных на цепях и оставленных умирать от голода, о бесконечном разнообразии таких смертей. Все это потрясло его воображение, но в мыслях они страшнее, чем в действительности... Немного больше мук, немного меньше — бог ведь не станет расточать напрасно лишние страдания. Крест, колесо, электрический стул или койка в больнице — суть одна: человек мертв, и с ним покончено.

Дорогою до боли мне знакомой,
В туманных улицах столицы
Глазами нищими прошу воды
У плачущего небосклона... Но осень непреклонна.
Лишь белый снег вплетает
В крону умирающего клена
И в лица новые морщины!
Дни стали кислые, как щи, но…
Пальцы бегают по клавишам души,
И снова эта музыка в тиши…