Юрий Яковенко,

Ты понимаешь, что прошлое начиная со вчерашнего дня фактически отменено? Если оно где и уцелело, то только в материальных предметах, никак не привязанных к словам, — вроде этой стекляшки. Ведь мы буквально ничего уже не знаем о революции и дореволюционной жизни. Документы все до единого уничтожены или подделаны, все книги исправлены, картины переписаны, статуи, улицы и здания переименованы, все даты изменены. И этот процесс не прерывается ни на день, ни на минуту. История остановилась. Нет ничего, кроме нескончаемого настоящего, где партия всегда права. Я знаю, конечно, что прошлое подделывают, но ничем не смог бы это доказать — даже когда сам совершил подделку. Как только она совершена, свидетельства исчезают. Единственное свидетельство — у меня в голове, но кто поручится, что хоть у одного ещё человека сохранилось в памяти то же самое?

— А что мы отмечаем?
— Разве не очевидно? Мы поймали негодяя, который похитил меня, дал мне крылья и отнял дьявольский лик. Наконец-то, Мэйз, я получу ответы.
— Ну да.
— А давай немного поменьше сарказма.
— Нет-нет, ты прав, человеческая тюрьма остановит божьего солдата.
— Это еще больше сарказма.