Оля Сциборовская, 11.03

За исключением коротких моментов сексуального опьянения жизнь развратника лишена уверенности и душевного покоя, она заполнена подозрениями, ненавистью, страхом, ревностью, раскаянием, скукой и бесконечными болезненными конфликтами. Лишенная величайших и благороднейших ценностей, она доходит до уровня примитивной вульгарности. Даже бесконечно глубокое и яркое чудо любви сводится к простому совокуплению, желание которого возникает все реже и доставляет все меньше удовольствия. Чем больше наслаждений развратные люди стремятся получить, тем меньше их получают. Волнующее прежде ощущение становится скучным, рутинным и даже болезненным. Это уменьшение получаемого удовольствия иногда толкает их на поиск извращений, а те в свою очередь усугубляют болезнь, страдания и несчастья.

Оптимисты тоже грустят,
правда, как-то иначе, по-своему.
Когда листья с деревьев летят,
они тоже льют слёзы солёные... Оптимистам дана печаль,
но особенная — иная.
И на каждом стоит печать,
и у каждого доля лихая... Оптимисты не так уж просты
и смеются, пусть плакать охота,
пусть сирени цветут кусты,
пусть ракетой мелькают годы... Оптимисты не верят в любовь,
ни во что оптимисты не верят.
У них просто горячая кровь,
просто надо же что-то делать!? Оптимисты очень больны,
потому что душа не корыто,
потому что им в души плюют,
от того они часто разбиты... Оптимисты страдают слегка,
от обид и ужасной мигрени,
А им бы, да в небо сигать!
А им бы, да пива с пеной! Оптимисты вам всё простят,
Скажут: Брат, да ну с кем не бывает…
Только знай, оптимисты грустят!
Так, как будто бы что-то знают... И когда сухарями хрустя,
ты их встретишь с лицом довольным,
то запомни — они грустят!
Только как-то иначе, по-своему...