Дмитрий Смирнов, 10.11

Твоя душа – как разбухшая от долгих дождей большая река. Поток поглотил все, что было на земле, не оставив ни знака, ни указателя, и несется куда-то в темноту. А дождь, не переставая, льет и льет над рекой. Каждый раз, видя такой потоп в новостях по телевизору, ты думаешь: «Да, все верно. Это моя душа».

Многоликость Мэнсона никогда не раскрывалась передо мной с такой ясностью, как в самом начале нашего сотрудничества. В тот день я привел с собой молодую женщину, о которой упоминал во введении. Она хотела взять интервью у Мэнсона для какой-то местной газеты. Когда мы пришли, Мэнсон уже был в отведенной для нашей встречи комнате. Или потому, что он заранее знал, что я буду его фотографировать, или оттого, что брать интервью у него пришла женщина, Мэнсон преобразился. Его густая борода исчезла, осталась лишь ровная эспаньолка на подбородке. Выглядел Мэнсон очень опрятно. Он был в голубых линялых джинсах, украшенных заплатами. Это постарались его любимицы — Ли-нет Фромм и Сандра Гуд. Еще на нем была велюровая рубашка в серо-голубых тонах, сшитая Фромм. Сначала Мэнсон почти не обращал на женщину внимания, но, показывая нам свой фотоальбом и объясняя, кто был на снимках, он обернулся каким-то чародеем. Женщине, которая пришла со мной, было под тридцать. Обычная — не особо красивая и в то же время не дурнушка. Но стоило Мэнсону немного поговорить с ней, как, должно быть, она уверовала в то, что была самой привлекательной женщиной на земле. Теперь игнорировали уже меня, и я получил прекрасную возможность понаблюдать за спектаклем Мэнсона. Я был просто восхищен. Беседуя с женщиной, он был сама вежливость, учтивость и любезность. Его обычная ругань и тюремный жаргон исчезли, и он гораздо внятней изъяснялся, чем я мог от него ожидать. Не успел я и глазом моргнуть, как Мэнсон уже держал ладонь женщины и поглаживал ее кисть, в то время как она внимала каждому его слову. Мэнсон поднялся, подошел к женщине сзади и начал массировать ей шею и плечи. Она сидела с закрытыми глазами, благодарно улыбаясь. Потом, не прекращая разговора, он ненароком протянул руку через стол и взял шнур от нашего магнитофона. Тут Мэнсон посмотрел на меня и подмигнул. Ни с того ни с сего он обмотал шнур вокруг шеи женщины. Выглядело это угрожающе. Она выпучила глаза, и бросила на меня умоляющий взгляд. Мэнсон слегка потянул шнур и наводящим страх голосом сказал: «Как думаешь, Эммонс, прикончить мне эту маленькую сучку?» Женщина пришла в ужас, и, хотя подмигивание Мэнсона означало, что все это не всерьез, затягивание шнура на ее шее заставило меня на какой-то миг поволноваться по-настоящему. Как раз в тот момент, когда я обдумывал план спасения, Мэнсон рассмеялся и ослабил шнур со словами: «Видишь, сучка, теперь тебе больше не захочется доверять незнакомцам». Я до сих пор не знаю, с чего Мэнсон решил запугать женщину, зато я собственными глазами увидел, как резко у него может измениться настроение и как энергично он может пытаться произвести впечатление на окружающих или постараться запугать их до полусмерти.