Яна Иванова, 08.12.1992

Конечно, между нами все кончено. Но Майка, по-видимому, этого не знала. То есть не знала, что между нами все кончено. Действительно, откуда ей это знать? Я ей не говорил, а сама она могла не догадаться.

— В этих птичек вселяются души молодых матерей, умерших во время родов, — сказал он, обернувшись ко мне. — Говорят, они кричат и бегают вокруг гнезда, потому что не верят, что птенцы выведутся благополучно. Они печалятся о том, кого потеряли — ищут ребенка, оставшегося сиротой.
— Я думаю, это просто обычай такой, — заговорил он. Привычка. Я впервые сделал так, когда был намного моложе, после того, как услышал эту историю. На самом деле я не верю, что у них есть душа, но, понимаешь, как-то из чувства уважения...
Не окончив фразу, он взглянул на меня и вдруг улыбнулся.
— Я так привык это делать, что даже не заметил. В Шотландии очень мало ржанок...
Он поднялся и отбросил прутик.
— Пошли дальше. Тут есть местечко, которое я хочу тебе показать. Вон там, у вершины холма.
Он взял меня под локоть и помог встать с земли. Мы стали подниматься по склону.
Я слышала, что он сказал ржанке, когда отпустил её. И хотя я знала очень немного гэльских слов, это старое приветствие я слышала достаточно часто, чтобы понять его. «Господь да прибудет с тобою, матушка» — вот что сказал Джейми.
Молодая мать, умершая во время родов. И дитя, которое осталось сиротой. Я тронула Джейми за рукав, и он повернул ко мне голову.
— Сколько тебе было? — спросила я.
— Восемь, — ответил он. — Уже не младенец.
Больше он ничего не сказал и вел меня все выше на холм.