Илья Гук,

Хорошо, когда утро в девять.
Нет, в десять еще прекрасней, а в одиннадцать — уже разврат.
К разврату кофе должно подавать в постель, на таком деревянном подносике, и чтобы кофейник и сливочник серебряные, а чашечка прозрачного фарфора, а в сахарнице под салфеточкой нечто благоуханное, похрустывающее и пышное, присыпанное корицей и ванильным сахаром.

Моя Хюррем. О, моя улыбающаяся. О, мечта моя. Истина моя.
Клянусь своим сердцем, в котором никого нет, кроме моей любимой, что не буду любить то, что не любишь ты.
Если не пожертвую своей жизнью ради тебя, да не останется сия жизнь беззаботной, да не избавится она от горя, да поразят ее все беды. Если глаза мои не плачут ради тебя — пусть ослепнут, пусть не видят.
Если надеяться буду не на тебя — пусть надежды не исполняются, не сбываются. Если живу я не ради тебя, если жизнь моя не принадлежит тебе — я не хочу такой жизни. Пусть рухнет, исчезнет. Если душа моя врагам принадлежит, пусть восстанет против желаний их, потому как душа моя согласна исполнять только твои желания.
Даже мгновенья без тебя не допущу я, ведь заботишь меня только одна ты. Какая бы красавица и красота в этом мире не была, да останется она в тени твоей красоты. Пусть они будут поражены твоим сиянием.
Какой бы Падишах, какой бы Эмир ни был, да станет он твоим рабом, твоим бедняком.