Ольга Гакель, 27.07.1986

Когда пришла настоящая боль, сострадания уже не осталось. Ничто так не способствует потере памяти, как война, Даниель. Мы молчим, а нас пытаются убедить, будто всё, что мы видели, что делали, чему научились от себя и самих других, — не более чем иллюзия, страшный сон. У войны памяти нет. Никто не осмеливается осмыслить происходящее, а после уже не остаётся голосов, чтобы рассказать правду, и наступает момент, когда никто уже ничего в точности не помнит. Вот тогда-то война снова возвращается, с другим лицом и другим именем, чтобы поглотить всё, что оставила за собой.

— А как же приключения? Как же лемуры?
— Эмма была моим лемуром. Я попробовала. Выяснила, что могу. И еще поняла, что не хочу. Мне не нужна работа, где удачный день — это когда чья-то жизнь не разрушена. Я хочу делать то, что приносит мне радость, там, где мне хорошо.