Надежда Бутакова, 08.10.2010

Нельзя чуть-чуть убить, чуть-чуть растоптать, чуть-чуть отравиться цианистым калием, чуть-чуть шагнуть в пропасть. Все эти удовольствия сомнительны и весьма одномоментны.

Желание писать берет меня за горло только в один момент: когда я готов взорваться и нахожусь в горячке или судороге, в столбняке, который вот-вот разразится бешенством, в состоянии, когда свожу счеты со всем миром и мои словесные инвективы — замена пощечин и оплеух. Начинается обычно с легкой дрожи, которая становится все сильней. Как будто тебя только что оскорбили, а ты промолчал. Обращение к письму равносильно отсроченному ответу или запоздалому выплеску: я пишу, чтобы не перейти к действиям, чтобы избежать срыва.