Павел Готовцев, 15.03

Эта-то вот особенность искусства больше всего радовала военный люд, ребята уже знали, у какого фотографа получаются карточки красивше, к нему и очереди выстраивались. Молодые нарядные бойцы еще не ведали, что многим из них и суждено будет остаться в родном доме в самодельной рамочке, в альбоме ухажерки иль невесты единственной той предфронтовой фотографией. Забыв живой образ сына, брата иль жениха, его и вспоминать будут по карточке, называя красавцем ненаглядным.

Сегодня исчезло представление о мужской чести. Если Пушкин и Лермонтов понимали, за что они могут умереть в любую секунду, у них в этом смысле не было никаких проблем, то сегодня в этом смысле дело плохо. Ты можешь стряхнуть с себя любой плевок, любое оскорбление — и всё будет нормально. Потому что всё же по приколу, всё же не всерьёз. А для них всё было всерьёз. А для нас — нет. И это кажется мне дико странным, понимаешь? Я для себя пытаюсь какие-то вещи определить, которые являются самыми серьёзными.