Людмила Михеева,

... А там, за большим оврагом, набитым до самого верха мокрыми чёрными ивами, жмутся друг к другу домики, я нахожу их красивыми. Особенно тот, что желтый, с ржавой железной крышей, в два этажа, заплаканный, он очень бы мне подошел. Я бы сидела в комнатке на втором этаже, кутаясь в серую шаль, и смотрела, как за окном провода убегают в даль, к одной невидимой точке, где сходятся все пути. А в комнатке чисто и бедно, и на часах всегда, например, половина двенадцатого, и никуда не нужно идти. На подоконнике мертвая муха, и в жестяной баночке козьими рожками вьется алоэ. По радио, нет, не музыка, даже не новости, а что-то такое. Мне кажется, именно так должен выглядеть ад, никакой тебе серы и сковородок с огнём.

— Кстати, дождя давно нет, ты что-то делаешь?
— А что я могу сделать?
— Молись?
— Каждый вечер молюсь Иисусу.
— Обращайся выше.
===========================================
— Скажи, как там с дождём, что-нибудь делаешь?
— А что я могу поделать?
— Молиться, что же еще?
— Каждый вечер молю Иисуса.
— Так обратись к нему с утра.