Юлия Ткаченко,

Опустившись на колени, я закрыл глаза. Хорошо, Проводник. Как прикажешь. Я слишком долго шел к тебе. Слишком долго учился верить в тебя. Я ненавижу свой город. В нем нет никого, кого можно любить. Если ты исчезнешь... я просто умру, наверное. В уюте бетонной квартиры. В окружении любимых вещей — они не люди, они не могут любить в ответ. Пойми меня, Проводник, даже если я сам себя не понимаю. Подскажи, что мне нужно. Найди дорогу Отсюда... Ты можешь, я знаю. Я верю. Больше, чем Господу Богу, больше, чем господину Президенту. Больше, чем друзьям, которые слишком далеко. Ты моя боль и радость, ты моя надежда и безверие. Я шел к тебе через презрение и насмешки, вежливых подонков и злых неудачников. Меня не пьянил спирт и не отрезвлял кофе. Я смеялся и плакал, был плохим и хорошим. Я читал книги о потустороннем мире и разноцветные сборнички фантастики.
Я шел к тебе, Проводник. Приди же и ты ко мне.

— Я тебя не виню, ты увидела возможность и не упустила ее, значит ты...
— Что я?
— Воспользовалась случаем.
— Что за глупости.
— Ты меня поцеловала.
— Сделала дыхание рот в рот.
— Идеальное описание поцелуя.
— Мог бы хоть спасибо сказать, я спасла тебе жизнь.
— Не я себе штаны расстегнул. И точно не Эй-Джей.
— Я пыталась тебя остудить.
— Послушай, таким способом ни одного мужчину не остудить.