Нуржігіт Кадіржан, 19.04.2001

Этих людей (ушедших из монастыря) бесконечно жаль. Церковные уставы предписывают не погребать их на христианском кладбище, вменяют в самоубийц. Их браки Церковью не признаются. Мне доводилось читать богословские объяснения подобным уставам и канонам, но всегда казалось, что они слишком жестоки. Но как-то, однажды услышав не богословское объяснение, не параграф из древних канонов, а всего лишь маленькое четверостишие, я вдруг понял, что церковные правила лишь констатируют состояние, в которое ввергает себя монах, отрекшийся от избранного им пути. Конечно, Господь милостив и для всех есть покаяние, но вот как подвел итог своей жизни профессор философского факультета МГУ, автор книг по античной философии Арсений Чанышев. Он не был монахом. И каяться в нарушении обетов, данных Богу, ему не было никакой нужды. Но он был сыном монаха…
Вот это четверостишие: Я — сын монаха, плод греха.
Я — нарушение обета.
И Богом проклят я за это:
К чему ни прикоснусь — труха.

Я не уснула, но погрузилась на некоторое время в состояние жалости к себе.