Владимир Лищинский, 30.07

Но если целый век пройдет
и ты надеяться устанешь,
надежда, если надо мною
смерть распахнет свои крыла,
ты прикажи, пускай тогда
трубач израненный привстанет,
чтобы последняя граната
меня прикончить не смогла. Но если вдруг когда-нибудь
мне уберечься не удастся,
какое новое сраженье
ни покачнуло б шар земной,
я все равно паду на той,
на той далекой, на гражданской,
и комиссары в пыльных шлемах
склонятся молча надо мной.

Ты знаешь, я смотрю на тебя и это забавно. Ты не такой, как я, но напоминаешь меня в юности. Помню что я раньше думал о любви. Я думал, что это как фейерверк, взрыв, вспышка. Но нет. Это время. Время, прожитое вместе, через изменения, взлеты и падения, чтобы посмотреть на того, кто перед тобой и сказать: «Мы сделали это вместе, как одно целое. Мы выбрали друг друга из миллионов». Это любовь. Это необъяснимо. Это секрет, который ты можешь узнать только со временем.