Алексей Бурлаков, 21.08.1987

После полудня он пошел на кладбище и отыскал ее могилу. «Энн Тейлор, родилась в 1910-м, умерла в 1936-м», — было написано на надгробном камне. И он подумал: двадцать шесть лет. Да ведь я теперь старше вас на три года, мисс Тейлор.

Она присела к огню, грела руки и ждала; её старые губы и руки посинели от холода; к ней подошёл незнакомец. Это был путешественник; он мягко заговорил с ней и, зная что рядом никого нет, кроме меня, он сказал, что ему жаль её. Потом он спросил, является ли правдой то, в чём она призналась, и она ответила, что нет. Он выглядел удивлённо и ему ещё больше стало её жаль, он спросил:
— Зачем же вы признались?
— Я стара и бедна — сказала она, — и я работаю только чтобы выжить. Не было другого выбора как только лишь признаться. Если бы я этого не сделала, они бы могли меня отпустить. Это бы погубило меня, ведь никто бы не забыл о том, что меня подозревали в чародействе, и для меня не нашлось бы работы, и куда бы я ни пошла, они бы пускали собак в мою сторону. Совсем скоро настал бы голод. Огонь лучшее решение — конец близок. Вы были добры ко мне, вы двое, и я благодарна вам за это.
Она прильнула ближе к огню и вытянула руки чтобы согреть их, снежинки мягко спускались на её седые волосы, делая их ещё белее.
Собралась толпа и полетело яйцо, которое попало ей в глаз и потекло по её лицу. Кто-то смеялся.