Alik Topcibekov, 15.03.1964

Я всегда хотел играть такого героя, детектива-шпиона-интеллектуала. Это, мне кажется, вершина актерского опыта — дальше прыгать уже некуда. А прелесть роли в том, что здесь всегда приходится изобретать образ самому — показывать себя настоящего строго-настрого запрещено.

Беременная женщина совершила преступление.
– Костя, а почему беременность – смягчающее обстоятельство?
– Будто не знаешь. Я арестую, а суд даст срок, не связанный с лишением свободы, и прямо в зале освободят. Мне выговор за незаконный арест. А не арестовать, чепуха выходит: организатор шайки на свободе, сошки же помельче сидят. А?
– Все-таки почему беременность смягчает вину?
– Очевидно, роды, воспитание ребенка…
– Костя, а ведь она совершила преступление пострашней, чем хищение денег и обуви.
– Какое?
– Пошла на кражи, зная про ребенка.
– Ну и что? – задержался он на мне нетерпеливым взглядом, потому что я затевал ненужный и малопонятный разговор.
– Пошла на преступление, зная, что будет ребенок. Зная, что ее могут посадить, а значит, ребенок начнет жизнь с тюремной больницы. Зная, что когда-то этому ребенку станет известно, кто у него была мать. Короче, она совершила преступление и против будущего ребенка. У нее две вины. Выходит, что беременность не смягчающее, а отягчающее обстоятельство. Именно отягчающее!
– Тогда, по-твоему, и наказание надо давать суровее? – усмехнулся он явной нелепице.
– Наказание ради ребенка давать мягче, а беременность считать обстоятельством отягчающим.