Билял Казимагомедов,

После трудного рабочего дня Нью-Йорк возвращался домой: отдыхать, заниматься любовью. Люди торопились покинуть офисы и сесть в машины. Некоторые будут сегодня вспыльчивы — восемь потогонных часов в душном помещении непременно дадут знать о себе; некоторые, безропотные, как овцы, поплетутся домой пешком: засеменят ногами, подталкиваемые не иссякающим потоком тел на авеню. И все-таки многие, очень многие уже сейчас втискивались в переполненный сабвей, невосприимчивые к похабным надписям на каждой стене, глухие к бормотанию собственных голосов, нечувствительные к холоду и грохоту туннеля.

Были крупные ошибки, о них жалею, но это скорее не ошибки — это судьба. Жалею, что был очень суров со своими друзьями. Кто-то вступил в партию, и я вычеркивал этого человека из рядов друзей навсегда. Или поступок совершил какой-то нехороший — я не прощал, а нужно было прощать.