Fouàd Pànikà, 04.06.1994

Намокли перья, не полетим,
Мне слишком больно, нам не дойти...

— Ещё в детстве я понял, что могу видеть то, что недоступно другим, то, что лучше не видеть. У меня были обычные родители, они поступили как полагается, и стало только хуже. Если долго считать себя чокнутым — выход найдётся.
— Вы пытались покончить с собой?
— Не просто пытался, я целых две минуты был мёртв. Но там, за чертой, время останавливается. И поверьте, две минуты в аду — это целая жизнь. Когда я вернулся, я знал, что все мои безумные видения реальны. Небеса и ад рядом, за каждой стеной, за каждым углом — это мир за гранью реальности, а мы застряли посередине. Ангелы и демоны не могут проникнуть в наш мир, и вместо них появляются Полукровки. Они — как ярмарочные зазывалы, они лишь нашёптывают на ухо, но одно слово может наполнить душу доблестью или превратить наслаждение в сущий кошмар. Исчадия ада и посланцы небес живут среди нас. Они говорят «равновесие», а я считаю это лицемерной болтовнёй. Если кто-то из Полукровок нарушает правила, я отправляю эту жалкую тварь обратно в ад. Я ещё не всех изгнал, но думал, что заслужу почётную отставку.
— Я не понимаю.
— Я — самоубийца, Анжела. И, согласно правилам, когда я умру, меня ждёт ад.
— А вы пытаетесь заслужить рай?
— А куда деваться, если впереди свети тюрьма, в которую я сам засадил половину заключённых?