Любовь Горюнова,

Трепещет на ветру последний лист,
Не понимая: он теперь не нужен.
Он — жизнь. А мир с утра стерильно чист
И тоненький ледок не тает в лужах. И, как в больнице, мягкий свежий снег
Уже забинтовал земное тело.
Уже зима из-под набухших век
Глядит на все, что за год наболело. Но ярок, непокорен, золотист,
Сегодня точно так, как и намедни,
Трепещет с сердцем в такт последний лист,
Не соглашаясь с тем, что он последний.

– Помни, Амир-ага, никакого чудовища нет. И день такой чудесный.
Его слова поражают меня.
Значит, я для него – как открытая книга? А он для меня? Да я по большей части могу только угадывать, что у него в голове! Это я хожу в школу, это я умею читать и писать, это я из нас двоих считаюсь умный! А вот Хасан не держал букваря в руках, но, оказывается, свободно читает. У меня в душе.