Елена Коваль,

Для вас, Андрей [Окара], идея спасения и русского ковчега есть идея изоляционизма. Она не есть идея изоляционизма. Ной ни в коей мере не был изоляционистом. Ной спасал праведное человечество. Поэтому идея русского ковчега не подразумевает это состояние, а как раз дает надежду на спасение. Если бы мы были изоляционистами, мы бы Грузию не спасали, мы бы не обратили внимания на Сирию, мы бы не спасли два миллиона несчастных в Крыму, мы бы не обеспечили возможность проживания четырёх миллионов несчастных в Донбассе.

— Мисс Грейнджер, от того, что вы тут говорите, у меня уже кипит мозг, и я начинаю сомневаться в собственном психическом здоровье. Почему вы с такой тягой к экспериментам не попали на Райвенкло?
— Потому что меня не интересуют научные изыскания ради изысканий. Я этот опыт ставила не ради научного результата, а чтобы преодолеть свои недостатки. То есть сугубо практический подход. Это мне так шляпа объяснила, когда говорила, почему я для Райвенкло не подхожу. Тогда я захотела на Слизерин…
— Что? — на лице профессора Снейпа отчётливо проступил ужас.
— Ага, — Гермиона лица процессора не видела, а потому продолжила: — Но шляпа отказалась. Сказала, что филиал Гриффиндора на Слизерине никому не нужен.
Профессор облегчённо выдохнул сквозь зубы.