Вадим Антипин, 13.09

— Ты добился своего? — спросила Белладонна, облизнувшись, — все это того стоило?
— Странно, что ты спрашиваешь, — я сжал ладонью ее кисть, — если и есть в этом мире, что-то по настоящему идеальное, то это ты.
— Но вдруг сейчас ты совершаешь свою самую главную ошибку? — она приобняла меня, положив голову на торс, — и все это рухнет, как мираж в твоих глазах, потому что я не та, кто могла бы стать идеальной.
— Если не ты, то к чему безумство… Она ничего больше не ответила, и лишь продолжала слушать, как бьется мое сердце, когда она рядом…

ПЕРВЫЙ ГЛОТОК ПИВА.
Только самый первый! Остальные – хоть и отхлебываешь каждый раз все больше, уже не то – ничего не дают, только разливается ватный дурман да распирает сытость. Разве что в последнем, с его безнадежностью конца, тоже что-то есть… Но первый глоток! Глоток? Все начинается еще не доходя до горла. Сначала золотые пузырики, вспененная прохлада на губах, потом медленная, щекочущая горчинкой ласка наполняет нёбо. Первый глоток кажется таким долгим! Впиваешь его с наигранно-инстинктивной жадностью. На самом деле все предопределено: и количество – не слишком много, не слишком мало, ровно столько, сколько нужно для хорошего почина; и непременное блаженство, обозначаемое вздохом, причмокиванием или не менее выразительной паузой; и обманчивое ощущение уходящего в бесконечность удовольствия… Сам-то знаешь: лучшее уже позади. Теперь нужно поставить стакан на пористый кружочек и даже чуточку его отодвинуть. Насладиться цветом – горького меда, холодного солнца. С толком и с расстановкой – совершается целый обряд, с тем чтобы овладеть чудом, которое исчезает, едва успев произойти. На стенке стакана с удовлетворением читаешь название – да, это пиво ты и заказывал. Однако, сколько бы ни перекликались, как бы точно ни соответствовали друг другу сосуд и содержимое, волшебство невоспроизводимо. Хочется сохранить, облечь в формулы тайну синтеза чистого золота. Но эта алхимия за белым столиком в пятнах солнца сводится к соблюдению условностей, а удовольствия чем больше пьешь, тем меньше. И нет в нем радости: пьешь, чтобы забыть первый глоток.