Дарья Стюжнева, 18.01

Я помню, какой любовь была прежде. Мешанина эмоций и биологии. Выдержать все проверки, занести много общего, пройти огонь, воду и медные трубы — вот чего она требовала. Любовь была пыткой, упражнением в самоистязании, любовь была живой. Новая любовь проще. Легче. И слабее.

Жизнь ты прожил в безделье, не зная о скорби людей,
Завершенья дела твои ждут до скончания дней.
Каждый час твоей жизни приближает начало конца,
Но по жизни влачишься, не видя достойного в ней.
Ты лисою петляешь меж сильными мира сего,
Ты собачину жрешь — и не знаешь добычи вкусней.
Там, где скатерть насильник расстелет, ты кошкою ждешь,
Не узнать насыщенья натуре собачьей твоей.
Нет ужаснее кары тебе, если съеден твой хлеб;
С благодетелем трапезу делишь ты — мясо свиней!
В серебре ты находишь лишь пользу для собственных дел,
Но от дел твоих черных и золото станет черней!
Сладострастным павлином взираешь на мир, но, увы,
Под лучами красавицы грязь твоя станет видней.
Дорогими одеждами красишь ты тело свое,
Но бесплодны старанья, чтоб черное стало красней…
…Слушай, воин-султан! Ты, как знамя, над царством паришь,
Но в сраженье жестоком попробуй врагов одолей!
Запылился твой меч, бесполезного ношею стал;
Быть покорным судьбе не пристало владыке царей.
Меч твой жадным серпом не рубил у неверных голов,
Твоя палица ждет, чтобы час ее пробил скорей.
Превосходно ты правишь страною, подвластной тебе:
Тот над миром взойдет, кто тебя славословит сильней.
Прояви доброту к бесприютным сиротам своим -
Сделай жемчуг из слез — не найти жемчугов солоней.
Твой слуга, что глупее ослицы, — безверия сын,
Сжалось сердце народа, ведь бремени нет тяжелей.
Он способен лишь хворост подбрасывать в жадный огонь,
Пламенеет костер — неминуема гибель людей!
Твой наместник безмозглый отмечен вниманьем твоим,
В ад пойдете вы вместе, и муки не будет страшней.
Ты позорное дело вершишь, попирая народ,
В той стране, где живешь, не найти безопасных путей;
Если сам не боишься, не страшен насильнику ты,
И тебе ль проливать на страну правосудья елей?!
Ты охотник, о визир, загнавший добычу в степи,
Фараон, ты гордишься богатством своим, как Корей{*}.
Хлеб у бедных отняв, как собака, ты злобно рычишь,
Не напиться тебе, хоть до дна весь источник испей.
Для волов твоих носят зерно и солому в твой дом,
Обобрав бедняков, твои слуги: бери и владей.
Деспотия твоя — над страной вредоносная пыль;
Нужен дождь, чтоб прибить эту пыль, но не стало дождей.
Визир злой! Чтоб у шаха в диване вопросы решать,
Ум и хитрость важны, и тебя не встречал я умней.
Не видала страна еще в бедности худшего дня,
Ты дрожишь за богатство свое, ты скупого скупей.
Стал змеею в руках твоих ловких покорный калам,
Сам погибнешь от яда чернил — порождения змей!
Вьется черной змеею в диване твоя голова,
И рассыпался в страхе народ, словно стая мышей.
Ты безверия сын и безверие — вера твоя,
Делать подлость тайком — то не казня хитрость, — хитрей!
Не утешится сердце несчастного словом твоим,
Коль жена у соседа, не жить в безопасности ей.
И такую газель никогда не напишет Сайфи,
Чтоб звучала мелодией славы жестокой твоей.