Айжан Карсакова, 25.10.1999

Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, веселой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.

— Я еще кое-что придумал для дворца. Там будут прекрасные сады, рощи, лощины, дорожки, там будет роща Дианы и фонтан с ее скульптурой, и повсюду статуи, фонтаны, струящаяся вода, а еще мраморные птицы и вода бьет у них из клювов. Что скажешь, шут?
— Мне нравится абсолютно все. Вот только рощи... рощи мне не нравятся. И еще фонтаны, дорожки и мраморные птицы. А все остальное мне нравится.
— Ты не понимаешь, дворцу французского короля в Шамбо весь мир завидует. Нонсач будет в сотню, в тысячу раз лучше.
— А потом, со временем, как все в этом мире, он исчезнет — как руины Древнего Рима, как Колосc Родосский — все в мире обращается в прах. Даже великие дворцы великих дураков. И потому, очень скоро ваш дворец снова будет воображаемым, потому что его не станет. Не будет ничего — пустота, зеленый холм в зеленой тени.
— И, однако, люди поймут, что когда-то здесь стоял великий дворец — самый прекрасный на свете, не сравнимый ни с чем. И его построил король Генрих, и значит, все это не исчезнет.