Айбек Сагимбаев, 12.11

Телефоны заняты, и люди заняты – каждый своими делами и традициями. А у меня, между прочим, тоже родственники есть. И жена есть, похожая на жену Рембрандта. Ей, может, тоже хочется взлететь, а она в магазин пошла. Сейчас вернется.
Мы можем вместе с ней выйти из дома и вместе взлететь.
Раз… Я снимаю белую рубашку.
Два… Возвращаюсь к окну и смотрю на пейзаж.
Три… Отворяется дверь, и появляется жена с авоськой.
– Ты меня любишь? – испуганно спрашивает жена, будто только за этим и пришла.
– Люблю.
– Очень?
– Очень.
– А как очень?
– Очень, очень, очень… – убежденно говорю я.
– Каким ты это тоном говоришь… – смущается жена и уносит авоську на кухню.

Такова уж моя натура – я способен радоваться самым неожиданным вещам. В силу этой врожденной извращенности, я иногда совершаю поступки, которые всем (даже мне) кажутся мужественными, хоть на самом деле причиной им моя трусость. Очевидно, это – компенсация, утешительный приз, достающийся тем, кого не привлекает ни одна из обычных радостей жизни.