Станислав Михайлов, 29.09.1961

— Когда самый лучший шеф безопасности покидает планету, мой долг угостить его за счёт заведения... Надеюсь, наше соглашение остаётся в силе. Сейчас, когда Вы убываете, тот досадный случай не всплывёт по волшебству в моём досье?
— Конечно нет. Я держу своё слово.
— Я ведь передавал Вам все услышанные разговоры.
— Да, твоя информация была порой весьма ценной.
— Спасибо. Начальство склонно придираться к пустякам.
— Да.
— Не знаю, что бы со мной сделали...
— Что? В ближайшую неделю узнаешь.
— Вы сказали, тот эпизод не всплывёт...
— Я сказал не всплывёт по волшебству. Никакого волшебства не будет. Я сам всё доложу.
— Вы же вроде держите своё слово...
— Верно, я держу слово. И в точности исполню договор. Пока ты снабжал меня нужной информацией, я придерживал рапорт. Но теперь, когда я покидаю эти задворки Вселенной, всё меняется. Твоя информация больше не требуется.
— Умоляю. Мой сын поступил в академию первым в нашей семье. Вы же в курсе, сколько сейчас стоит учёба. Пожалуйста, по дружбе, Вы можете спустить дело на тормозах.
— Что ж, я бы мог по дружбе спустить дело на тормозах... но, к сожалению, я тебе не друг!

— Вот именно. Они играют ради самой игры. Взрослые тоже играют в игру — они живут. Если хочешь, можем рассматривать это так. Мы говорили о смысле жизни, а я повел тебя сюда, и предложил взглянуть на детей. Дети никогда не вырастают — они становятся взрослее, и продолжают играть. Только масштабы игры становятся куда более глобальными, желаний больше, возможностей. Цель и смысл игры остается тем же. Цель и смысл — это сама игра. Люди живут потому, что жизнь заложена в них природой, они не могут по другому. Их тянет что-либо делать, создавать вещи, продолжать и развивать свою игру. И они боятся прекращения игры. Они слишком много усилий в нее вложили, чтобы просто взять, и одним махом обнулить счетчик. Они боятся конца своей игры. Ну, или, может не боятся, но уж точно не стремятся к нему. Глянь, вот точно так, как этот малый.
— Но. Ценность этой игры они по настоящему осознают лишь тогда, когда их, словно детей, вот-вот должны позвать с детской площадки домой.