Иван Петров,

Ти уже был в курсе, что мы возвращаемся не одни, и выставил на стол лишнюю тарелку. Шон тоже был тут. С вилкой в одной руке и свитком, на который косил глазами, в другой. Он хоть видит, что в рот-то кладет? Замаскировала котлету, в которую маг ткнул вилкой, под зеленого лягушонка. Шон меланхолично отправил его в рот. Мы переглянулись… и началось! Следующий кусок в тарелке мага Ар превратил в шишку — тер Дейл, не глядя, съел ее. Тиану задумался и наколдовал в тарелке Шона кусок подметки от сапога — тот проглотил. Шао исхитрился сделать из следующей котлеты бриллиант — наколотый на вилку сверкающий прозрачный камень смотрелся совершенно сюрреалистически — мы замерли в ожидании — но Шон проигнорировал и это, спокойно его сжевав. Чем же его зацепить-то? Ага, знаю! Разрезанный вдоль лежащий на краю блюда соленый огурец вытянулся, пожелтел и превратился в свиток, почти неотличимый от того, что держал в руке маг.
Шон моргнул, уставился в тарелку, выронил вилку, схватил свитко-огурец и попытался его развернуть! Брызнул сок — мы захохотали.

Ложка жизни, две ложки жизни. Старая, помятая, выщербленная, жестяная ложка, до краёв заполненная чем-то, что должно бы быть сладким, но на самом деле, переполненным горечью, чем-то, что минуло и ушло, и чего мы даже не успели испробовать — нашей жизнью.