Азик Жураев, 21.09.1990

Ангелы шмонались по пустым аллеям
парка. Мы топтались тупо у пруда.
Молоды мы были. А теперь стареем.
И подумать только, это навсегда.
Был бы я умнее, что ли, выше ростом,
умудренней горьким опытом мудак,
я сказал бы что-то вроде: «Постум, Постум...»,
как сказал однажды Квинт Гораций Флакк.
Но совсем не страшно. Только очень грустно.
Друг мой, дай мне руку. Загляни в глаза,
ты увидишь, в мире холодно и пусто.
Мы умрём с тобою через три часа.
В парке, где мы бродим. Умирают розы.
Жалко, что бессмертья не раскрыт секрет.
И дождинки капают, как чужие слёзы. Я из роз увядших соберу букет...

— Как ты думаешь, они уже захлебнулись? — допивая уже четвёртую кружку чая спросила я
— Не знаю... — ты пожал плечами, — а в тебя влезет ещё кружка?
— Неа, — помотала я головой — уже нет наверно, ну а если и влезет — то из ушей точно уже побегут ручейки...
Заливать обиды чаем — было странной идеей...
с другой стороны — ну не алкоголем же — он него обиды только растут и крепнут...
В любом случае чай — это лучше, пожалуй, чем выяснять кто прав, а кто нет
Вкуснее точно, а если закрыть глаза — то можно увидеть чайное озеро, как в телевизоре
пусть и с помехами посторонних мыслей...
Ты посмотрел на меня очень серьёзно и протянул конфету:
— Ну что, самое время запустить первый кораблик.