Николай Копейкин, 13.09

— Это летопись Уэссекса. В ней будет отмечено мое правление. От мгновения гибели моего брата до этих дней. Своего рода песнь, в которой не будет Утреда Беббанбургского.
— Люди будут помнить мои поступки.
— Но они умрут, как и все мы. А эти страницы останутся. Отметив поступок чернилами на бумаге — мы делаем его вечным.
— Пока их не сожгут.
— Их нужно хранить, верно. Когда, спустя столетия, ученые и люди будут читать и перечитывать написанное, им явится Альфред, они ничего не узнают о лорде Утреде. О твоей верности, мудрости, смелости, храбрости и дерзости. Почему ты здесь? <...> Что ты сказал бы мне, пока я еще могу слушать?
— Прежде всего, я бы сказал, что ни за что не стал бы убивать вас. Даже приставив нож к горлу, я не отнял бы вашу жизнь. Я бы с радостью поколотил вас, но ни за что не стал бы тем, кто убил Альфреда, короля саксов.
— Убив меня, ты заслужил бы место на этих страницах.
— Такое наследие мне не нужно. Я уже заслужил на них свое место, но каждый из нас герой своей песни. Мое отсутствие понятно.
— Там не будет указано, что Утред был опорой Альфреда. И много раз. Но я знаю, что так и есть.
— Спасибо, милорд.
— Ты веришь, что я могу отнять твою жизнь? Ты же преступник. Тогда будет написано, что Альфред, даже немощный и больной, смог найти в себе силы сразить воителя Утреда Рагнарсона.
— Этого не случится.
— Мне не хватит воли?
— Мы с вами связаны. Вам не убить меня, также как мне не убить вас.

Жизнь гораздо более ненадёжная штука, чем чашка с молоком, стоящая на подоконнике под полуденным солнцем.