Алексей Соболев,

Сила христианства состояла, например, вовсе не в попытках соглашения и примирения, скажем, с близкими ему философскими мнениями древних. Она состояла в непреклонной фанатической защите только одного своего собственного учения.

Ты считаешь, что если выбираешь какую-то работу, то обязан взять на себя и все шаблоны, которые за нею тянуться? По принципу, если художник, то печальный? Если писатель, то алкоголик? Если актриса, то обязательно прошла через постель режиссера? Я против такого. Всегда был против того, чтобы навешивали ярлыки. Например, как многие говорят, что мужчины скоты и бабники, а женщины стервы. И подобное уравнивание всех. Любить мужских особей, как и женских, всех без разбора — глупо, но не любить — еще глупее. То, что ниже пояса, никак не влияет на то, что в голове. Независимо от того, кто перед тобой — мужчина или женщина, — этот некто может тебя обмануть, предать и обидеть, а может отогреть, взбодрить и подарить любовь. Поэтому не обобщай, а просто оценивай каждого индивидуально, без приставок «Все мужчины…» или «все женщины…». Точно так же и с профессией. Да, есть художники печальные, есть веселые. Для хорошего художника его настроение играет малую часть, потому что он должен уметь передавать то, на что смотрит, так, как если бы это «что-то» само себя рекламировало. Художник становится бесстрастным, он как линза, как сетчатка глаза, принимающая свет и воспроизводящая картинку. В момент написания портрета или картины ты абстрагируешься от всего. Есть только твоя муза или пейзаж, смотря что пишешь, а еще есть твое чувство, который возродил у тебя в душе этот человек или предмет. Увиденное и делает твое настроение. Если же происходит наоборот, то этот диссонанс улавливается на интуитивном уровне. Смотришь, техника идеальна, цвета подобраны хорошо, но не то. Что-то не то.