Kuralai Abdigalieva, 17.12.1990

— Вот скажи, убивать людей — это плохо?
— Определённо.
— Вот представь, что ты возвращающийся с работы коп, идёшь по улице и тут видишь, как кого-то зверски избивают арматурой, — голос Джеффри звучал по профессиональному ровно. — Ты требуешь отойти от пострадавшего, но агрессор не обращает на тебя внимания и продолжает свою экзекуцию. Намерения напавшего очевидны: он хочет убить. Ты, как хороший человек и бравый полицейский, применяешь табельное оружие — всё согласно уставу — и убиваешь озверевшую личность.
— Мило…
— Это автоматически сделает тебя плохим человеком?
— Это ведь была защита гражданского лица. В мои профессиональные качества входит…
— Не увиливай.
— Считаю, что нет. Не сделает. Потому что таких жёстких мер требовала ситуация.
— Я тебе сейчас задам несколько вопросов, подумай над ними как следует, чтобы потом, когда придёт время, ты могла достойно ответить как минимум себе: как человек решает, когда можно применять насилие? И что нас вообще делает хорошими? Если вспомнить мой пример и отбросить условности, та версия тебя в роли полицейского убила субъекта, но, несмотря на это, ты не назвала её плохим человеком. Так что на самом деле делает нас плохими и хорошими? Что если вообще нет таких разделений?

Опознание показало отсутствие знания; не в опознании знание, а в знании опознание.