Люба Глинська, 05.06

— Меня добивает, что это так просто, почему я просто не спросила Малькольма что происходит, почему я позволила возникнуть этой войне?
— Потому что ты знаешь, что разговор означает решение конфликта, но это против наших биологических инстинктов... Мы чувствуем угрозу и нападаем. Или, если у нас кишка тонка — убегаем.

Восемь эмигрантов из десяти мотивируют свой отъезд нравственными причинами. Мы выбрали — свободу. А получили — свободу выбора. Как это непривычно — уважать чужое мнение! Как это странно — дать высказаться оппоненту! Как это соблазнительно — быть единственным конфидентом истины! Казалось бы, свобода мнений — великое завоевание демократии. Да здравствует свобода мнений! С легкой оговоркой — для тех, чье мнение я разделяю. А как быть с теми, чье мнение я не разделяю? Их-то куда? В тюрьму? На сто первый километр? Может, просто заткнуть им глотку? Не печатать, не издавать, не экспонировать?... Появляется в газете спорный материал. На следующий день звонки: — Вы посягнули на авторитеты! Вы осквернили святыни! Нарушили, затронули, коснулись...