Фатима Расулова, 26.02.1995

Руки, скованные тонкой золотой цепочкой памяти. И человек с раздаренным сердцем, распроданной душой, раздающий себя наугад. Всем подряд, потому что чужие руки всегда теплее. Как иногда сложно соответствовать самому себе и вдыхать полной грудью застекленную жизнь, равносильную смерти. Как сложно потерять все, что когда-то было тобою и с прежней детской наивностью, глядя на мир большими от надежды и восхищенного удивления глазами, просить полушепотом — полупением: *любите меня сейчас, ведь потом будет поздно…*. И лишь научившись любить, вдруг понимаешь, как это бессмысленно. Но в который раз переплетая холодные пальцы, горячие дыхания и глухой стук двух похожих сердец, снова и снова веришь, а вдруг нас еще кто-то ждет, а вдруг еще что-нибудь будет. Сквозь боль. Сквозь усталость. Под затянувшимся дождем. Последняя вера. И я понимаю, глядя сейчас в тебя, что уже не будет иначе. Лишь ты, я и последний дождь. Медленный дождь, предваряющий новое начало.

Если кто-то говорит, что делает искусство, он либо врет, либо заблуждается. Делая наш спектакль, мы хотели сказать, что в театре наступает время черного квадрата. Сегодня нельзя ставить по-настоящему: нет адекватности восприятия. Перед тем как выйти на сцену, актеру нужно ответить на какие-то вопросы. Вот если актриса играет Нину Заречную, она должна объяснить, почему она произносит этот текст — ведь так сегодня не говорят, и почему она в таком странном платье. Если же она произносит этот текст в современном платье, то все это выглядит еще глупее… В общем, постпостмодернизм. Мартынов правильно сказал: сегодня уже невозможно исполнять музыку в консерватории. Недавно я был на концерте «Виртуозов Москвы» в питерской филармонии. Они играют симфонию Бетховена, а зал не готов. Люди не держат паузу, роняют номерки, хлопают между частями. Если бы Спиваков был честным, он бы сыграл в маленькой темной комнате на десять человек — и мы бы слушали, опустив головы. Все это не умаляет его талант, он, может, играл грандиозно, но эффекта нет. И так сейчас во всех областях искусства. Все, что можно сейчас сделать, это сыграть концерт о кризисе концерта.