Александр Миличенко,

Тошнотным глянцем страниц
Бьёт по провалам глазниц,
Я в сотый раз промолчу,
Что мне наплевать
На вечность холодов
И бесполезность снов
В которых я летал.
Крик перелетных птиц
По нервам сотней спиц
Напомнит что я знал
Сколько было уже боли. Сколько.
Горько. Каждый день так странно горько,
Но только роли не изменишь, и только.
Сколько будет ещё боли? Сколько?

Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков. Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной,
Высокомерна и глуха. Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней всё счастие мое. Когда я жажду своеволий
И смел и горд — я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду. Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.