Лидия Прокопенко,

Сначала мне лишь требовалось уединение, а затем это стало привычкой.

Эдвард ел все подряд, совершенно не заботясь о том, что ест; если он не был голоден, то вовсе не интересовался этой проблемой, проголодавшись, глотал что угодно, где угодно и когда угодно. Его холодильник почти всегда был пуст, если не считать пакета молока для чая и кофе, нескольких кусков нарезанного хлеба прямо в упаковке и пачки новозеландского масла, — так было все те годы, пока он жил один. Он был всеяден. Помню, однажды он сказал, что в плане идей тоже всеяден.