Максим Палладин, 15.07.1996

Представление о неизбежности борьбы и оправдании победой всех видов претензий сидит в Гитлере так глубоко, что хоть он никогда не принимает в расчёт собственное поражение, но на случай, если оно всё-таки произойдет, находит справедливым также своё падение и гибель. Сильнейший — это лучший, сильнейший заслуживает того, чтобы побеждать. Пока это возможно, он, перехитрив противника, одерживает бескровные победы. Он рассматривает их как накопление сил для окончательного решения, которое должно быть кровавым без кровопролития ничто по-настоящему не скреплено. Над столь быстро нарушенными договорами, которые заключил Риббентроп и которыми тот так гордился, Гитлер хохочет до слёз. Договоры он не может принять всерьёз уже хотя бы потому, что они не стоят крови, и политиков противной стороны, опирающихся на договоры, он считает ущербными, потому что они страшатся войны.

— Вечно на ком-то зациклена. Попробуй хоть немного насладиться уединением!
— Это ты фанат одиночества, а от него, знаешь ли, и умереть можно.
— Кому какое дело?
— Люди не могут без общения.
— У тебя не телефон, а музейный экспонат. Какое еще общение?
— Зато по нему хоть поговорить есть с кем!