Дмитрий Рубан, 19.09.1991

Тишина — вот что поразило меня после прихода в себя. Тишина — это то, что почти недоступно жителям земных городов последние лет триста. Гул машин, самолётов, постоянно доносящаяся откуда-то музыка стали привычной какофонией для наших ушей, от которой не спасали ни пластиковые окна, ни специальные гермозатворы. Впрочем, всерьёз страдали только те, кто приехал в большие города недавно, для коренных горожан это было не более чем фоном, их слух сам отбрасывал в сторону ненужные звуки, как шелуху от семечек.

— Мне жаль, но он мертв.
— Вы не знаете его. Конечно же, он жив. Он точно жив, а даже если нет, как я могу его оставить одного там, внизу. Нет. Я остаюсь.