Эльвира Кушнарева, 26.03

Но где премудрость обретается? и где место разума?
Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых.
Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня.
Не дается она за золото и не приобретается она за вес серебра;
не оценивается она золотом Офирским, ни драгоценным ониксом, ни сапфиром;
не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь ее на сосуды из чистого золота.
А о кораллах и жемчуге и упоминать нечего, и приобретение премудрости выше рубинов.
Не равняется с нею топаз Ефиопский; чистым золотом не оценивается она.
Откуда же исходит премудрость? и где место разума?
Сокрыта она от очей всего живущего и от птиц небесных утаена.
Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней.
Бог знает путь ее, и Он ведает место ее.
Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом.
Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере,
когда назначал устав дождю и путь для молнии громоносной,
тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее
и сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла — разум.

Около костра зашевелилось тряпье, и из-под него послышался чей–то очень слабый, но густой бас:
– Что случилось?
– Ты еще жив? А мы думали, что уже умер, – спокойно сказал Бакала, обращаясь к тряпью.
Тряпье зашевелилось сильнее, и из-под него вдруг показалась большая рука. Рука сбросила тряпье. Большой, хорошо сложенный человек поднялся и сел, подпираясь руками и покачиваясь. Его лицо было очень бледно. Рыжая борода всклокочена. Видно было, что белый человек – лицо его было бело как снег. Тусклые глаза посмотрели на меня.