Irina Zadonskaya, 01.09

Человек ведь так любит насладиться в кино собственным чувством. А мы хотели, чтобы он не успел насладиться вволю. Пусть что-то застрянет в каких-то клеточках, а ощущение от увиденного — оно пусть возникнет, но позже, после картины [...] Как привычно представляют себе кинематограф? Как мир сладкой жизни, где красивые герои в модных пиджаках и темных очках соблазняют девушек, разъезжают по «заграницам» и всяческим фестивалям. Меж тем наша профессия требует постоянной самоотдачи и заключается в непрестанном, каждодневном труде. Работать в кино приходит масса народу, и все ужасно жалуются на жизнь, и никто не в силах с ней расстаться. Странное явление, не правда ли? Вот она, магия, не поддающаяся никакому анализу.

— ... Мы оскорбили бы всех здесь, узнай они, что происходит.
— Но ведь они сами виноваты в том, что ничего не понимают про атомы?
— Думаешь? А вот культура утверждает обратное. Ведь так можно оправдаться и за совершенное преступление. «Но, господин судья, ведь на самом-то деле я не пырнул ее ножом, потому что атомы ножа не прикоснулись к атомам ее тела». Нельзя просто взять и выйти из этой культуры только потому, что она нам не подходит. Ну, то есть можно, конечно, и выйти или хотя бы сказать себе, что вот, мол, мы вышли — но ведь чувство вины все равно у нас останется.