Nilza Ferreira,

— Джаз для России это чужая музыка?
— Я с этим не согласен. Приведу пример. Когда мы встретились с оркестром Кларка Терри, это знаменитый трубач, который, кстати, играл у Дюка Эллингтона, мы с ними выступали вместе на фестивале. <...> И потом когда мы вышли после фестиваля, выяснилось, что они в одной гостинице и я предложил им наш автобус до гостиницы. И когда мы ехали, по пути кто-то сказал: «Вы знаете, у нас там напитки остались, позовём их поговорить». Мы позвали, поговорили и вдруг тромбонист один, двухметрового роста говорит: «Можно мне сказать слово? Вы знаете, как у нас к цветным относятся, но мы впервые почувствовали: только русские к нам относятся именно душой всей». Потом у него слёзы потекли. И потом говорит: «Я только сейчас понял: настоящий джаз понимают только цветные и русские».

— Если станет страшно, когда сканер зашумит, не пугайтесь, у нас ещё никто не умирал.
— Дорогая, мне не пять лет...
<...>
— Сколько?
— Всегда тяжело в такие моменты.
— ... Пожалеть Вас, что ли?
— Я хотел сказать...
— Хотите, чтоб мы о Вас поговорили... о Ваших чувствах... Вы же взрослый мальчик.
— Нет, я... три месяца... мне жаль.
— Жаль, да? Нет, не жаль, лишь чуть-чуть неловко.