Jeremy Milski, 02.01

Ребёнок начинает говорить еще задолго до того, как произнесет первое слово.

Дьявол* явился во славе,
Он был элегантен и страшен, пах серой
И немного бумагой
И краской зеленой
И медью.
Он вручил мне тяжелое зеркало в бронзовой раме,
Он сказал мне: «Смотри!»
Я его не просил ни о чем,
Но обидеть отказом такого дарителя глупо.
Я прикинулся, что не заметил
Этикетку «ИКЕА», и повесил подарок на стену.
Гость исчез.
Я проветривал комнату долго,
По молекуле в дом запуская привычную копоть.
А потом я уставился в зеркало,
Повернувшись спиною к востоку,
Северу, югу и западу,
Как дом, стоящий на Полюсе,
Только наоборот.
И я видел весь мир,
Отраженный, конечно — но это ведь тоже немало.
И я видел прекраснейших женщин,
И опрятных послушных детей,
И дворцы,
И машины, дороже дворцов,
Я смотрел и не мог оторваться.
Я открыл, что умею не спать,
А еду приносила соседка,
Да, я видел (от зеркала скрыться нельзя),
Что соседка ворует тихонько мое серебро,
Но она так искусно готовила пиццу,
К тому же
Толку в том серебре?
Ведь я видел,
Как прекрасные женщины убивали послушных детей,
Как горели дворцы,
Как машины, дороже дворцов, превращались в шары в кегельбане.
Я смотрел и не мог оторваться.
Это было бы страшно,
Но я без сомнения знал,
Что у этих людей сердце справа -
Это значит, что всё не всерьез. Всё игра.
Смерти нет.
Есть лишь ьтремС.