Зейнеп Умарова, 29.06.1991

Китинг откинулся назад с ощущением теплоты и удовольствия. Ему нравилась эта книга. Она преобразила его рутинный воскресный завтрак в глубокое духовное переживание. Он был уверен, что оно глубокое, потому что он ничего не понимал.

У нее в груди что-то громко щелкнуло, звук, отдаваясь эхом в ее душе, распространился по всему пространству этой темноты. Она опустила голову и не смогла сдержать слез, которые полились из ее светлых глаз океаном несбывшихся надежд и жалких разочарований. В голове отчетливо слышались осуждающие крики, что окружали и обезоруживали несчастную девушку, стоящую на крутом уступе пред непроглядной черной пропастью. Та словно ждала любой ошибки с ее стороны, чтобы, наконец, забрать ее полностью, со всеми ее горькими слезами, внутренним криком, что не прекращался уже давно, с этими окровавленными руками, с тем же сладким, но разбитым сердцем, с ее светящейся от слез щеками, со всем, что у нее было и чего не было, — она с радостью поглотит и не вернет обратно, как бы ты потом не умоляла вернуться назад.