Ирина Сидорова, 27.05.1970

— Не грустите, товарищ, — молвил поэт, когда незнакомец удивленно на них глянул. — Это с каждым может случиться.
— Правда, что с каждым, — ответил тот, скривившись.
— Ещё напишете что-то... — сказал Степан.
— Должность ещё себе найдете... — сказал поэт.
— Да у меня... своё дело... — через силу вымолвил тот. — на Васильковской... ох!
И снова хмуро склонил голову на руки.
— Так чего же вы грустите?! — воскликнул Степан.
— Будешь грустить, когда так за живот взяло! Проклятый паштет... Свежий называется!
На улице поэт сказал Степану:
— Ошибка всегда возможна, и странно только то, что желудочная боль так напоминает душевную.

Любовь, как лихорадка, нападает, отпускает и возвращается вновь. Больной — даже его сиделка и доктор, если он призвал таковых себе на помощь, — полагает, что с болезнью покончено, страсть иссякла, пламя потухло и даже рассеялся дымок. Но нет, дуновение ревности вдруг сдует золу, и глядь — под ней тлеют старые чувства.