Алан Маргиев, 07.10.1984

В поединке нацизма и большевизма случилось то же самое, что произошло в поединке Гамлета с Лаэртом: противники поменялись рапирами. В 1923 году в руках у Гитлера было совершенное национальное оружие – разящее насмерть. Что мог противопоставить ему интернационал? Но в бою противники обменялись оружием. Та рапира, что была с заточенным лезвием и смочена ядом, перешла в руки противника – опасная рапира оказалась в результате обмена у Сталина, он и нанес Гитлеру решающий удар.

– Поверь, в меня не каждый день выпускают обойму браунинга. Хотя, может быть, ты стреляла совсем не в меня.
– Я же тебе все объяснила.
– Ага. А я продолжаю комплексовать.
– Комплексовать?
– Извини, я неудачно выразился. Теперь время такое: неприлично называть вещи своими именами. Никто из женщин не скажет: «Я боюсь быть нелюбимой», скажет: «Я боюсь располнеть». Никто из мужчин не скажет: «Я боюсь умереть, так ничего не создав и не воплотив, даже не попытавшись рассказать, каким я был, что чувствовал, кого любил...» Скажет: «У меня бессонница и головная боль. Наверное, вчера выпил лишнего». Это просто страх.
– Страх...
– Да. Быть неуспешными, нелюбимыми, никому не нужными... Страх непризнания себя в этом мире. Страх смерти при жизни. Страх смерти после смерти. На этом острове страх отчетливее, чем где бы то ни было. Потому что здесь весело. Порой настолько, что хочется плакать. Но – негде. Разве только в комнате смеха.