Евгения Иванова,

— Что вы делаете? Это моя рукопись! Я не даю читать посторонним!
— Ну, если вы не хотите, чтобы ее читали, не оставляйте ее на столе.

Самое теплое, самое светлое.
В урну.
Капилляры рвались, как шелк.
Я тогда очень хотел, чтобы ты умер.
И чтобы на твои похороны никто не пришел.
Осенние пожары под ногами и слякоть.
Холодные руки и много кофе у причала.
В трубку телефона я очень долго плакал.
И мне жаль, что эти слезы тебе посвящались.
Слышишь?
Расскажи кому-то другому про дружбу басни.
Я понял.
Ты ведь совсем не знаешь меня.
По плечу один раз.
Рукопожатие один раз.
***ь просыпайся.
Тебе же пора что-то менять.
Правда?
В письменной форме.
И в устной.
Поведай тысяче своих фанатов, как тебе плохо.
Они поверят.
Они посочувствуют.
Только мне уже.
Слишком больно.
И слишком ***.
Знаешь
Это капилляры внутри рвались, как шелк.
Самое теплое, самое светлое.
В урну.
На твои похороны никто не пришел.
Потому что ты умер.
Просто внутри меня.
Ты умер.