Max Semenov, 24.02.1990

Он вспомнил себя ребенком. В гончарной мастерской. О, боги, ведь это было, и было с ним. Он любил смотреть на работу за гончарным кругом, когда, как по волшебству, из бесформенного куска глины появляется тонкий сосуд. Он не мог оторвать восторженных глаз от необыкновенного зрелища — акта творения. А как хотелось попробовать самому! А как ничего не получалось! Самое раннее детство.
Это потом появилось понимание собственной исключительности. Мама втолковывает одно, папа — другое, наставник Леонид, Аристотель — третье. Все чего-то хотят от него, все — разного, все — разрывают на части. А в голове — хаос, больно и горько, а хочется — простоты, покоя, детского восторга от того, что наблюдаешь за созданием горшка. Пока в мучениях взросления не пришло понимание и принятие жизни и образа мыслей людей, которых ты перерос и понял их нутро, казавшееся детской душе тайным, мучительным, а теперь ставшее явным, и которое мучило уже по-другому. По большей части разочарованием, которое от множества повторений привело с годами разве что к усмешке.

Игнор убивает чувства.