Marsel Toktiev, 04.12.1990

Нет, решительно не понимаю, отчего это смерть приводит смертных в такое отчаяние. Ведь все они, в сущности, повторяют друг друга, приходят друг другу на смену. Все у них одинаковое, одни и те же ухватки, одни и те же прически, один и тот же смех, одни и те же разговоры — бывает даже, и словечки одни и те же. Верно, носы или цвет кожи у них могут быть разные, — но ведут они себя совершенно одинаково. Каждое мгновение миллионы людей заводят одни и те же разговоры, которые, точно комары, перелетают из дома в дом, из страны в страну — и возвращаются обратно. Даже про замороженных игуан говорят в эту минуту самые разные люди в самых разных концах света.

Чтобы в себя влюбить людей, надо жить их жизнью так, что пять минут ты делаешь ихнее — оно должно стать ихним. <...> Допустим, ты танцуешь танец, чей бы он ни был, если ты оденешься хуже их, это оскорбление. Они сами могут оборванными танцевать, а ты должен выглядеть лучше. Мои костюмы всех народов мира самые дорогие, ибо я деньги не жалел на это. Я танцевал для того, чтобы быть тем, кем хочет видеть меня народ.