Марина Суворова, 16.02

Жизнь не отдельный параграф, а смерть не поставишь в скобки.

— Неужели ты так ослеплён её красотой, что не замечаешь, как она жаждет царствовать в Египте одна и всем сердцем ждёт твоего отъезда.<...> Я слышал это из её собственных уст. Ты только орудие в её руках. Ты должен снять корону с головы Птоломея и переложить на её голову. Предать всех нас в её руки и себя тоже, а затем «Цезарь может отправляться в Рим или во врата смерти», что вернее и ближе.
— Ну что же, мой друг, всё это так естественно...
— Естественно? И тебя не возмущает предательство?
— Возмущаться? Что даст мне возмущение, глупый египтянин? Стану ли я возмущаться ветром, что леденит меня, или возмущаться ночью, что заставляет меня спотыкаться в темноте? Стану ли я возмущаться юностью, когда она отворачивается от старости, или возмущаться честолюбием, которому претит низкопоклонство? Прийти и говорить мне всё это — всё равно, что ты бы пришел сказать мне, что завтра взойдет солнце.