Дарья Иванова,

И, когда я изверилась, сникла, устала
И на чудо надеяться перестала,
Позвонил человек из далекой страны,
И сказал человек: «Вы мне очень нужны…» И сказал человек: «Я без вас не могу»,
За окном закружились дома на снегу,
Дрогнул пол, покачнулись четыре стены,
Человек повторил: «Вы мне очень нужны.» Этот голос с акцентом, замедленный, низкий,
А потом бормотанье телефонистки:
«Почему молчите, Москва, почему?
Отвечайте… Алло!» Что ответить ему? Что давно я изверилась, сникла, устала,
Что на чудо надеяться я перестала…
Никого не виню, никого не люблю…
Что в потухшей золе не воскреснуть огню… Только вслух разве вымолвишь эти слова?
И молчала, молчала, молчала Москва...

Женщина, женщина, есть ли ты?... Что ты такое?... Высоко на вершине на сибирском дереве испуганно блестит глазами твоя шапка; корова в муках рожает дитя – тебе на сапоги; с криком оголяется овца, чтобы ты могла согреться ее волосами; в предсмертной тоске бьется кашалот, рыдает крокодил, задыхается в беге обреченный леопард. Твои розовые щеки – в коробках с летучей пыльцой, улыбки – в золотых футлярах с малиновой начинкой, гладкая кожа – в тюбиках с жиром, взгляд – в круглых прозрачных банках…