Асем Утепбергенова, 09.05.1985

– А как у вас насчет религии?
– А у тебя?
– Я – православный атеист!
– Мастер, ты должен понять, церковь – это в первую очередь политическая структура. Все остальное – побочно и вторично. Но у нас свобода совести. Многие верят. Кто в Бога, кто в материализм. Обряды, службы – это лицедейство для народа. Как парады в армии. [Анна грустно улыбнулась.]

В таком возрасте в голову вбиваются мысли о платонической любви, целомудрии, светлом и прекрасном чувстве. Которое толкает людей к суициду. Дочери взрослеют, похоть становится неудержимой. Первый секс, первая симпатия. Разрыв. Злоба. Обида. Смирение. К двадцати семи годам Аннет знала, что такое «страдания». Знала, кому можно доверять, а кому нет. Но ее мать предпочитала напоминать о том, что должны быть внуки. Обязаны быть. Или ты становишься никем. «Мамочке за тебя стыдно». Нет. Мамочке стыдно за себя, ибо она не может похвастать в телефонном разговоре достижениями своих внучат. От Аннет требовали того, чего она дать была не в состоянии. Никто ни разу не поинтересовался, почему так происходит. Аннет была бесплодна. Никто ни разу не спросил, чего хочет она. Только мощнейшее назидание.
«Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Оставьте же меня, ***ь, в покое»